Дина Одинцова, ателье «Дивас»: «Бизнес начинался с зависти. Потом - победа у Славы Зайцева, приглашение от Игоря Чапурина…»

Год за годом украшением челнинского Сабантуя становятся финалистки «Сабантуй Гузэле» - девушки в ярких национальных костюмах, шьет которые владелица ателье «Дивас» Дина Одинцова. "Вести КАМАЗа" поговорили с дизайнером о том, как изменились за века представления об образе татарской женщины, как влияют на рынок надомные портные и сложно ли живого медведя одеть мышью.

«УКРАШЕНИЯ 18 ВЕКА ТЕПЕРЬ НЕ НОСЯТ – ЭТО ДОРОГО И ШУМНО»

- Дина Владимировна, ваше ателье «Дивас» одевает участниц конкурса «Сабантуй Гузэле» - следовательно, вы разбираетесь в традициях татарского костюма. Расскажите, пожалуйста, как изменился за века национальный образ женщины, какие факторы на это повлияли?

- Действительно, разбираюсь – я училась на историка моды, изучала в том числе татарские орнаменты и техники. Кроме того, при необходимости обязательно обращаюсь к книгам и к коллегам, которые разбираются в нюансах лучше. В татарских традициях поменялись и ткани, и орнаменты. В современном мире костюмы прошлых веков уже не столь интересны. Что представляет собой татарский костюм? Платье, жилетка и тюбетейка. Страз двести лет назад не было, а были чулпы, хаситэ - это такое женское нагрудное украшение. Таких украшений нынешние красавицы уже не носят, потому что это дорого и шумно. Сейчас мы используем облегченные материалы, а для шоу-индустрии берем и стразы, и блестки.

- Материалы меняются вслед за наукой, а что насчет кроя?

- И в этой части большие изменения. Сегодня важно соединить узнаваемость национального костюма с удобством. Можно сшить спокойного образа платье, но, условно говоря, вместо рюшей оформить его национальным тюльпаном, и все поймут, что костюм татарский, хотя тюльпан – это даже не фольклорный орнамент, а современный. Иначе говоря, задача дизайнера в том, чтобы сделать костюм читабельным для непосвященного человека. Я и от себя привнесла кое-что в образы «Сабантуй Гузэле». Мне дарили книгу о татарском быте 18-19 веков, и, бывает, замечу в ней какую-нибудь мелкую деталь, и понимаю, что ее нужно добавить в костюм, но в современной интерпретации. Стилизуем, добавляем.

- Костюмы для конкурсанток шьются на один раз?

- Ни в коем случае. В этом году, придя на «Сабантуй Гузэле», мы встретили девушек в костюмах, сшитых нами к прошлогоднему конкурсу. Они снова в той же одежде выступают. 

- Девушки заказывают костюмы только у вас? С какого примерно года?

- Мы не монополисты в этом вопросе. В этом году, например, мы встретили на конкурсе девчонок, для которых шили 12 лет назад – с тех пор они успели поработать с разными портными, некоторых я знаю. Кроме того, у девушек много выходов на сцену, и часто бывает, что я занимаюсь финальным костюмом, а кто-то другой – одеждой для других выступлений. Или, к примеру, 12 лет назад мы делали наградную корону с хаситэ, а в этом году корону обновило другое ателье. Но жесткой конкуренции нет. Было время, когда портные делили заказчиков, а сейчас все устаканилось, все в своих нишах: кто-то шьет исключительно «восточникам», кто-то - школьную форму, кто-то – национальные костюмы…

- Много ли костюмов приходится шить к очередному конкурсу, и сколько времени уходит на один наряд?

- В прошлом году делали 12 костюмов, в этом – 11. На отборочный тур приходит не одинаковое количество девушек. Расход времени тоже не одинаков. Процесс такой: клиентка приходит, мы снимаем мерки, рисуем фасон, обсуждаем материалы, заказываем ткань из столицы. Срок поставки – это уже переменная. Получив ткань, кроим, собираем детали на примерку и тут включается внеплановый фактор: девушки учатся или работают, а мы ждем, когда они дойдут до ателье. Потом вторая примерка, уже сшитого костюма, возможная доработка. То есть никакого фабричного графика с отмеренным операционным временем у нас нет. Пошив может занять неделю, может и месяц – главное уложится к дате заказчика. Мы всегда укладываемся.

- Одежда для конкурса всегда шьется для конкретного заказчика, или есть универсальные модели?

- Каждая девочка индивидуальна, и мы шьем под каждую, учитывая и фигуру, и цветотип. Задача одна: сделать ее красивой, а практика показывает, что люди не всегда видят, какая одежда им идет. Или, бывает, изначальный запрос не соответствует музыкальному оформлению номера, приходится что-то менять.

- Дорог ли ваш костюм? Интересна также себестоимость его производства.

- Нам ткань обходится, наверное, процентов на пятьдесят дешевле, чем она стоит в городе. В этом смысле оптовые поставщики сильно выручают, да и предлагают они всегда новое. Кто-то из клиентов говорит, что выходит недорого, кто-то считает наоборот, но для конкурса пошив оплачивает город: привлекает спонсоров и добавляет от себя. Нам, дизайнерам, хочется, конечно, бюджет побольше, потому что всегда можно найти и материалы поинтереснее, и тесьмы взять побольше, страз, но если мы выходим из лимита, то уже за свой счет. И мы выходим, потому что там, где надо пришить один камушек, просится и второй.

- Как вы считаете, выбор костюма сильно влияет на победу девушки в конкурсе?

- Мы лишь подчеркиваем фигуру и образ девочки, а ее талант и манера держаться на сцене зависят только от нее. Кроме того, образ неполон без работы парикмахера, визажиста. Я – лишь маленькая частичка паззла, который должен сложиться.

«НА ЧАСТНЫЕ ЗАКАЗЫ ФИЗИЧЕСКИ НЕ ХВАТАЕТ ВРЕМЕНИ»

- С чего начинался ваш бизнес?

- С зависти, наверное. Когда мне было 13, для подростков делали телепередачу «Марафон 15», и в ней объявили конкурс рисунков платьев Барби – повседневного и вечернего. Приз – кукла Барби. А я родилась и жила в Челнах, где в то время, в 1990-е, люди жили в нищете и голоде. Очень хотелось Барби, и вот я села рисовать. Уйму бумаги извела, но ничего не выиграла – рисовать я тогда только училась. Зато родители меня поддержали, и азарт остался. Я окончила художественную школу, а в девятом классе мама мне сказала две вещи: во-первых, любая женщина должна уметь шить, и во-вторых, у портного всегда будет кусок хлеба. В итоге после школы я поступила в училище №47, потом выигрывала конкурсы от Славы Зайцева, даже в газетах печаталась, и пошло-поехало. Работала в модельном агентстве «Каприз», получила десять дипломов по швейному делу. Высшее образование инженера-технолога получала тоже в Челнах – у нас был филиал московского института текстильной и легкой промышленности. Предлагали даже в Москве преподавать, но я не педагог по натуре. Надеюсь расти и дальше.

- Родные не задействованы в вашей деятельности?

- Мы с мужем Евгением работаем вместе. У меня ООО с 2007 года, а у него - ИП, чтобы не мешать все в одну кучу. Он по технической части, а я больше как дизайнер работаю. На нем сейчас магазин тканей и лазерная резка по ткани: мы делаем короны, украшения и различные аксессуары. Раньше вырезали все это руками, еще год назад взяли оборудование для печати на ткани.

- В 2007 году вы не привлекали сторонних инвесторов?

- Нет, все делала сама с нуля. Как и многие годы после, 2007-й был для страны не простым, крупные предприятия сами с трудом держались на плаву. К кому я не подходила, все говорили «у тебя все получится», и на этом прощались. Один товарищ как-то сказал мне: «Вам, маленьким, хорошо - вы захотели и остановились, развернулись, пошли в другую сторону. Мы, большие – как поезд, его сходу не остановишь и назад не толкнешь». И я согласна – в малом бизнесе мне комфортно.

- Какое решение стало самым сложным в вашей карьере?

- Покупка помещения, потому что мы брали его в 2016 году, в период рецессии, и не были уверены, что осилим кредит. Если бы нас тогда арендодатель не выгнал – не решились бы на покупку, а ателье нуждалось в новом витке развития, потому что чувствовалось топтание на месте. Доллар в ту пору скакал, уверенности не было ни в чем, но мы решили попробовать, чем сожалеть в будущем. В итоге выйти из зоны комфорта получилось: Сбербанк долго не одобрял кредит, но мы удачно попали на какой-то экспериментальный продукт для бизнеса, который получили всего четверо предпринимателей. Все-таки лучше платить кредит за свое, чем зависеть от чужого человека, который в любой момент может сказать «до свидания» или удвоить аренду.

«ОДНАЖДЫ ДЕЛАЛИ ДЛЯ ЖИВОГО МЕДВЕДЯ КОСТЮМ МЫШИ…»

- Вы ведь не только «Сабантуй Гузэле» занимаетесь - опишите, пожалуйста, вашу целевую аудиторию.

- Занимаемся не только этим конкурсом, конечно, но только сценическими образами, ни на что больше не отвлекаясь. Готовим образ целиком, от и до. Вот сегодня, к примеру, у меня были две фигуристки и художественная гимнастка. «Восточниками» тоже занимаюсь - как раз отправили одну девушку на фестиваль в Каир. Туда сейчас все звезды беллиданса (танец живота – прим. ред.) съехались. Возрастных ограничений нет: работаем и с трехлетними гимнастами, и с бабушками 60-ти лет. С ансамблем «Бусинки», например, я работаю уже лет пять. Когда начинала, они совсем ляльками были, а сейчас им лет по 12. В основном к нам приходят девочки, но встречаются и мальчики.

- Могли бы вы припомнить свой самый необычный, удивительный заказ?

- Однажды мы делали костюм на живого медведя. Наступал 2020 год белой Крысы, и цирковой медведь должен был выступать на вечеринке в костюме мышки. Самое интересное в том, что мы этого медведя даже не видели, мерок не снимали, ведь у него и когти, и зубы никуда не делись, хоть и цирковой. Отработали вслепую, все прошло хорошо.

- Бытовыми заказами вы, значит, вообще никогда не занимались?

- Было время – брали подряды, работали вместе с Аллой Владимировной Семеновой из «Бросско», но это не мое. Я больше люблю дизайнерский труд. Кроме того, у меня теперь практически все клиенты – постоянные. Даже если кто-то уходил к другим портным, все равно возвращался. Мы можем взять клиентов, которых к нам специально направили, но с улицы к нам люди не заходят.

- Потому что не знают, или потому что не принимаете?

- Мы работаем только с крупными заказами и за ремонт не беремся. Сейчас, например, отшиваем татарские костюмы для автомобильного завода «КАМАЗа» – у них есть творческий коллектив. На посторонних людей просто физически не хватает времени. Скоро вот к «Безнен заман» начнем готовиться.

Дина Владимировна Одинцова

Собственник (100%) и директор ООО «Дивас». Ателье занято пошивом сценических костюмов.

Родилась 8 марта 1979 года в Набережных Челнах. Окончила набережночелнинский филиал Российского заочного института текстильной и легкой промышленности  по специальности «инженер-технолог текстильной и легкой промышленности».

Штат ООО «Дивас» - 10 человек. Производство занимает 200 кв. м., помещение в собственности.

- В бизнесе, если есть спрос, под него можно расширить штат, взять хотя бы технических исполнителей на аутсорсинг. Что удерживает вас от такого шага?

- Мне нравится работать с теми, кто уже оценил работу и знает, что мы не подведем. Допустим, с ответственным лицом на АвЗ мы всегда на связи, она говорит: «Даже не спрашиваю, что ты будешь делать, просто сделай быстро и четко, деньги дадим». Это уровень доверия. С частниками иначе: им тревожно - а вдруг получится не то? Каждый раз приходится доказывать, что ты не верблюд. Одно время я просила по итогам работы благодарственные письма для таких переговоров, а сейчас ничего не прошу - складывать некуда. Хотя приятели из времен молодости продолжают предлагать.

- Глядя на вас, не очень понятно, что тогда вы называете молодостью...

- Время, когда формируются крепкие связи, когда люди просто общаются, дружат, на мотоциклах катаются... Я была в байкерском клубе, вынесла оттуда хронические травмы, грыжу - однажды здорово упала. Но ушла не поэтому - просто наскучило, люблю перемены. Увлечение прошло, а друзья и знакомые остались.

«БЫВАЕТ, ЗА МЕСЯЦ МИЛЛИОН ЗАРАБАТЫВАЕМ, А БЫВАЕТ, ПОЛГОДА НЕ ВЫСТРЕЛИВАЕТ»

- Большое ли у вас производственное помещение, каков штат?

- Штат - десять человек, а площадь сейчас – порядка 200 квадратов, но мы как раз ищем помещение квадратов на 500, чтобы упорядочить новое оборудование. Насущная задача - выстроить линию так, чтобы вы пришли с заказом, а мы тут же его выполнили. Сейчас у нас на это уходит порядка двух дней из-за логистики.

- Есть ли у вас торговая точка или сайт для интернет-продаж?

- Магазина нет, а над сайтом работаем. Задумались об интернет-площадке с год назад, но решили дождаться печатного станка. Одна только его пусконаладка заняла полгода, но сейчас все готово. Что касается очной торговли, то мы работаем с чужими магазинами. Один из них, наш постоянный партнер на рынке одежды и обуви для танцев, даже заказы делает - на купальники для синхронного плаванья, например, или на юбки для балетных школ.

- Как идут продажи? Можете ли озвучить выручку - за прошлый год, например?

- Бывает, что за месяц миллион зарабатываем, а бывает, что и полгода ничего не выстреливает. Это не означает простоя - работа как таковая есть всегда, хотя и фактор сезонности присутствует. Сезон начинается с сентября, и кто-то к нему готовится заранее, а кто-то ждет. Самый загруженный период - с октября до конца января: бывает, спим по два часа. Поэтому сейчас мы уже готовим костюмы к Новому году.

- Широка ли география вашей деятельности?

- В основном работаем с челнинскими заказчиками, но временами приезжают гости из Казани и из близлежащих городов. Однажды пришла китаянка – никто не мог справиться с ее задачей, доработать лиф для восточного платья. Мы ей штук пять сделали, теперь они в Китае. Вообще наши костюмы по всему миру катаются вместе со своими владельцами-конкурсантами и артистами.

- Вы сказали, что между ателье в Челнах острой конкуренции нет, но ведь работают, наверное, и надомные портные? Не тесно с ними?

- Это верно, каждая вторая челнинка – портниха, но конкуренцией это назвать сложно. Встречаются те, кто шьет очень хорошо, но многие занимаются этим, не умея, от безысходности. Все-таки в нашей сфере профессионал – это человек с образованием, занятый пошивом на постоянной основе. Как говорил мой отец, завоевать первое место несложно - сложно его удержать. Мне, например, нравится рисовать на бумаге, но я знаю, что компьютер стал обязательным инструментом дизайнера. Даже если ты просто сидишь на вышивальной машине, ты должен досконально изучить три программы – это признак специалиста. Люди видят у нас такую машину и думают, что она все сама делает – какие же они нам конкуренты? В нашем сегменте у нас прямых конкурентов нет, и, видимо, не будет, потому что молодежь больше не идет в портные.

- Как же по-вашему, будет развиваться рынок?

- Далеко заглядывать не стану, а на ближайшую перспективу тренд просматривается – сейчас всех интересует печать на ткани. Нам в прошлом году поступил заказ на такую печать от танцевальной школы «Адажио». Костюмы произвели фурор, потому что заказчик – Юлия Крутикова – показала всем что-то новое и интересное. Ее конкуренты тут же спохватились. Как только мы возьмем помещение побольше, сделаем акцент на печати.

«В КОРОНАВИРУС НАМ ПРОСТО НЕ ПОЗВОЛИЛИ РАБОТАТЬ ВНЕ ГОСЗАКАЗА»

- Как повлияли на бизнес глобальные процессы – коронавирус, СВО?

- Коронавирус оказался болезненной подножкой - нам тогда просто не позволили работать, потому что портные сразу стали стратегическим ресурсом. Мы должны были шить только по госзаказам, и чего только не шили. Но по большому счету государство о швеях не вспоминает, а люди даже не понимают, какой это кропотливый, усидчивый труд. Многие уходят из профессии, новая кровь не вливается. Но работа у нас интересная, кто бы что не думал. Очень приятно видеть плоды своих трудов на сцене.

- Как все-таки вы преодолели период коронавируса?

- Три года сидели без денег. У нас тогда был вдобавок прокат одежды, но корпоративы кончились, шоу-балет закрылся, люди перестали развлекаться - у нас все остановилось, и это был отличный опыт. Во-первых, мы это пережили. Во-вторых, мы увидели, что наши руки нужны. Пусть немножко, пусть никто этого не видит, но мы делаем работу, которую можем делать только мы. К нам из инфекционки тогда обратились - будете, мол, шить маски для наших вирусологов? Я говорю: скажете шить – будем шить, скажете мешки шить – возьмемся и за это, и простынки можем, а как по-другому. Разработали технологию, пошили. Танцевать было некому, и госзаказы нам очень кстати пришлись - мы хорошо поработали, а когда все закончилось, то и мы вернулись к своим делам.

- Интересно, как сформировались такие отношения. По чьей инициативе?

- По моей. Просто однажды пришла барышня от какой-то бюджетной организации, скромно поинтересовалась тканью. Я ей набитую коробку выставила, она была счастлива. Помню, сразу после переезда на нынешнее место у нас скопился десяток огромных пакетов такой ткани, и знакомая моих знакомых все забрала, чтобы делать большие тряпичные куклы. Потом она принесла нам одну куклу в подарок: настолько тонкая работа, что я не удержалась и посмотрела цену на сайте – 45 тысяч! А в последнее время сотрудничаем со школами для детей с ОВЗ, в городе таких три. Деткам нужно развивать мелкую моторику. Мы, конечно, не «КАМАЗ» и не КБК, больших денег у нас нет, но если чем-то можем помочь, то как же этого не сделать? Иногда я интересуюсь, что они делают из тканей. Они или присылают фотографии, или заносят поделки, и я вижу, что отходы производства идут на благое дело, этого достаточно.

- Значит, 2020-2022 годы стали самым тяжелым периодом?

- Нет, самым сложным кризисом были скорее 2008-2010 годы. Тогда было реально невмоготу - даже ткань заказывали не рулонами, а кусками. Пока длился кризис, мы, чтобы чем-то заниматься, шили из этих кусков карнавальные костюмы, и накопили таким образом большую коллекцию. Когда экономика стабилизировалась, стали сдавать их в прокат. Костюмы всем понравились, пользовались спросом у топ-менеджеров крупных компаний и долго нас кормили. Со временем мы передали прокат людям, которым это интересно, потому что сами этот вид деятельности переросли.

- Вы не упоминаете санкции и спецоперацию – эти тренды на вас не отразились?

- Не особенно. К нам в основном обращаются за остатками тканей, но это стало нормой и в мирное время. Например, перед праздником Ивана Купалы остались куски от костюмов, пошитых для русской общины из «Родника», и бабушки забирали их, чтобы плести что-то для армии. Нередко отдаем остатки детским садам на поделки. Такие бюджетные организации, остаются, можно сказать, на самообеспечении, платить им нечем, вот мы и подкидываем то, что самим не пригодится. Я это даже за благотворительность не считаю.

«В ЧЕЛНАХ ПРИВЫКЛИ, ЧТО ТКАНЬ НА ВИТРИНЕ ПО 20 ЛЕТ ВИСИТ. В КИТАЕ ЖИЗНЬ ПРОДУКТА – ПОЛГОДА»

- Есть у вас планы на ближайшее будущее, кроме печати на ткани?

- Очень хочется в Китай. Там пройдет текстильная выставка с новыми технологиями и тканями, и гораздо крупнее, чем московские, на которые мы ездим. Выставка, по площади экспозиций равная городу. Очень информативная, тем более, что все ткани и материалы приезжают оттуда. В Челнах привыкли к тому, что ткань как вывесили на витрине 20 лет назад, так она и висит. В Китае жизнь нового продукта – полгода, потом меняются и цвета, и фактура. Но поездка пока под вопросом, потому что и курс сейчас волатильный, и с визами нужно крутиться. Если Китай станет безвизовым, то, наверное, на весеннюю съездим.

- А лет через пять-десять – каким видите свое предприятие?

- Хотелось бы иметь собственное большое здание. Здесь, в Челнах – что-то меня здесь удерживает. За время работы мне поступало множество предложений о работе в Москве. К примеру, модельер Игорь Чапурин приглашал в свой Дом моды. Что-то остановило и тогда, и впоследствии – только надумаешь уехать, как подвернется интересный проект, и все откладывается. Со временем смирилась – усвоила, что покорять Москву или заграницу совсем не обязательно, если деньги для тебя не единственный стимул. У нас работа творческая, а видеть плоды своего труда и испытывать удовлетворение от него можно и в провинции. У коллег, которые постарше меня, все стабильно и спокойно, и я тоже хочу избавиться от стрессов, если это возможно в движении. Останавливаться нельзя, и, если будет что-то новое – технологии, возможности – я точно не пройду мимо, но хочу, чтобы тылы при этом были прикрыты.

Фото: предоставлено Диной Одинцовой, "Вести КАМАЗа"